Неточные совпадения
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное
отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была
мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
Затем писавшая упоминала, что омочает слезами строки нежной
матери, которая, протекло двадцать пять лет, как уже не существует на свете; приглашали Чичикова в пустыню, оставить навсегда город, где люди в душных оградах не пользуются воздухом; окончание письма отзывалось даже решительным
отчаяньем и заключалось такими стихами...
Когда увидела
мать, что уже и сыны ее сели на коней, она кинулась к меньшому, у которого в чертах лица выражалось более какой-то нежности: она схватила его за стремя, она прилипнула к седлу его и с
отчаяньем в глазах не выпускала его из рук своих.
Надо мной смейся, но ко мне
мать приехала, — повернулся он вдруг к Порфирию, — и если б она узнала, — отвернулся он опять поскорей к Разумихину, стараясь особенно, чтобы задрожал голос, — что эти часы пропали, то, клянусь, она была бы в
отчаянии!
— Я бы не была с ним счастлива: я не забыла бы прежнего человека никогда и никогда не поверила бы новому человеку. Я слишком тяжело страдала, — шептала она, кладя щеку свою на руку бабушки, — но ты видела меня, поняла и спасла… ты — моя
мать!.. Зачем же спрашиваешь и сомневаешься? Какая страсть устоит перед этими страданиями? Разве возможно повторять такую ошибку!.. Во мне ничего больше нет… Пустота — холод, и если б не ты —
отчаяние…
В нем, кажется мне, как бы бессознательно, и так рано, выразилось то робкое
отчаяние, с которым столь многие теперь в нашем бедном обществе, убоясь цинизма и разврата его и ошибочно приписывая все зло европейскому просвещению, бросаются, как говорят они, к «родной почве», так сказать, в материнские объятия родной земли, как дети, напуганные призраками, и у иссохшей груди расслабленной
матери жаждут хотя бы только спокойно заснуть и даже всю жизнь проспать, лишь бы не видеть их пугающих ужасов.
Вечные тревоги, мучительная борьба с холодом и голодом, тоскливое уныние
матери, хлопотливое
отчаяние отца, грубые притеснения хозяев и лавочника — все это ежедневное, непрерывное горе развило в Тихоне робость неизъяснимую: при одном виде начальника он трепетал и замирал, как пойманная птичка.
И кто взвесил, кто подумал о том, что и что было в этом сердце, пока
мать переходила страшную тропу от любви до страха, от страха до
отчаяния, от
отчаяния до преступления, до безумия, потому что детоубийство есть физиологическая нелепость.
… С ужасом открывается мало-помалу тайна, несчастная
мать сперва старается убедиться, что ей только показалось, но вскоре сомнение невозможно;
отчаянием и слезами сопровождает она всякое движение младенца, она хотела бы остановить тайную работу жизни, вести ее назад, она ждет несчастья, как милосердия, как прощения, а неотвратимая природа идет своим путем, — она здорова, молода!
Однажды, вернувшись из заседания, отец рассказал
матери, что один из «подозрительных» пришел еще до начала заседания и, бросив на стол только что полученное письмо, сказал с
отчаянием...
Так нет, — этого не хочет он и тем приводит в
отчаяние отца, и
мать.
Лиза утешала ее, отирала ее слезы, сама плакала, но осталась непреклонной. С
отчаянья Марфа Тимофеевна попыталась пустить в ход угрозу: все сказать
матери… но и это не помогло. Только вследствие усиленных просьб старушки Лиза согласилась отложить исполнение своего намерения на полгода; зато Марфа Тимофеевна должна была дать ей слово, что сама поможет ей и выхлопочет согласие Марьи Дмитриевны, если через шесть месяцев она не изменит своего решения.
Это была ужасная ночь, полная молчаливого
отчаяния и бессильных мук совести. Ведь все равно прошлого не вернешь, а начинать жить снова поздно. Но совесть — этот неподкупный судья, который приходит ночью, когда все стихнет, садится у изголовья и начинает свое жестокое дело!.. Жениться на Фене? Она первая не согласится… Усыновить ребенка — обидно для
матери, на которой можно жениться и на которой не женятся. Сотни комбинаций вертелись в голове Карачунского, а решение вопроса ни на волос не подвинулось вперед.
— Ох, смертынька моя пришла! — стонала
мать Енафа в
отчаянии. — Голову мне обносит…
Наконец все стало мне ясно: я захворал от волнения и усталости, моя болезнь всех перепугала, а
мать привела в
отчаяние.
Отчаяние выдавило у него слезы из глаз — слезы досады, зависти, недоброжелательства ко всем, самые мучительные слезы. Он горько каялся, что не послушал
матери и бежал из глуши.
Верного в этом анекдоте было только то, что в первые дни замужней жизни Анна должна была безотлучно находиться около захворавшей
матери, так как Вера спешно уехала к себе на юг, а бедный Густав Иванович предавался унынию и
отчаянию.
— Как поздно, как поздно!.. Мы с папа были в
отчаянии и думали, что вы не приедете, — говорила она, обмениваясь книксенами с девушками и их
матерью.
Она не ошиблась в том, что он имел от природы хороший ум, предоброе сердце и строгие правила честности и служебного бескорыстия, но зато во всем другом нашла она такую ограниченность понятий, такую мелочность интересов, такое отсутствие самолюбия и самостоятельности, что неробкая душа ее и твердость в исполнении дела, на которое она уже решилась, — не один раз сильно колебались; не один раз приходила она в
отчаяние, снимала с руки обручальное кольцо, клала его перед образом Смоленския божия
матери и долго молилась, обливаясь жаркими слезами, прося просветить ее слабый ум.
— В столь юные годы!.. На утре жизни твоей!.. Но точно ли, мой сын, ты ощущаешь в душе своей призвание божие? Я вижу на твоем лице следы глубокой скорби, и если ты, не вынося с душевным смирением тяготеющей над главою твоей десницы всевышнего, движимый единым
отчаянием, противным господу, спешишь покинуть отца и
матерь, а может быть, супругу и детей, то жертва сия не достойна господа: не горесть земная и
отчаяние ведут к нему, но чистое покаяние и любовь.
Гляжу: лежит зарезанный царевич;
Царица
мать в беспамятстве над ним,
Кормилица в
отчаянье рыдает,
А тут народ, остервенясь, волочит
Безбожную предательницу-мамку…
Дудукин. Но чувство
матери, эта страстная любовь к сыну, это
отчаяние…
Бедная моя
мать! — продолжал я в
отчаянии.
Среди такого
отчаяния он вдруг припомнил, как еще покойная
мать его говорила ему, что ей в родах очень помог Елпидифор Мартыныч.
Упадышевский, с своей стороны, умолял пощадить бедную женщину, которая в
отчаянии не помнит себя, а всего более пощадить больного мальчика, и обещал ему, что он уговорит
мать мою уехать через несколько времени.
— Видя, что дело идет нехорошо, бедная
мать моя пришла в совершенное
отчаяние.
Мое живое воображение рисовало мне такую картину
отчаяния моей бедной
матери, что эта картина преследовала меня день и ночь, и я даже захворал с горя.
Летом, когда Илья приехал на каникулы, незнакомо одетый, гладко остриженный и ещё более лобастый, — Артамонов острее невзлюбил Павла, видя, что сын упрямо продолжает дружиться с этим отрёпышем, хиляком. Сам Илья тоже стал нехорошо вежлив, говорил отцу и
матери «вы», ходил, сунув руки в карманы, держался в доме гостем, дразнил брата, доводя его до припадков слезливого
отчаяния, раздражал чем-то сестру так, что она швыряла в него книгами, и вообще вёл себя сорванцом.
Ах, не могу я выразить того
отчаяния, в котором я возвращался домой один, потому что Пелагею Ивановну я оставил ухаживать за
матерью.
На крик вбегала
мать и сама плакала от
отчаяния.
Мать и сестра его были в
отчаянии.
Дочь сделалась больна, почти умирает,
мать приходит в
отчаяние.
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю —
И новостью сих бешеных веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, Господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень
матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!
Два дня Наташа не отходила от нее. «Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню… Три недели Наташа безвыходно жила при
матери, и никто не мог ее заменить: она одна могла удерживать
мать от безумного
отчаяния.
Прошел другой год, как уже Висленев служил, и вдруг разражается над ним туча: его арестовывают и увозят; старуха
мать его в страшном
отчаянии спешит в Петербург, ходит там, хлопочет, обивает пороги, и все безуспешно.
Я оплакивал свою погибшую жизнь, свое глубокое нравственное падение, страшно расстроившее мое воображение и нервы и доведшее меня до
отчаяния, что я, сопричастясь бездне грязных пороков, уже недостоин и не могу взглянуть в светлые глаза моей
матери, — что я лишил себя права обнять ее и принять ее поцелуй на мое скверное лицо, которое действительно осунулось и жестоко изменилось.
С людьми в нашем мире, вступающими в истинную жизнь, случается нечто подобное тому, что бы было с девушкой, от которой были бы скрыты свойства женщины. Почувствовав признаки половой зрелости, такая девушка приняла бы то состояние, которое призывает ее к будущей семейной жизни, с обязанностями и радостями
матери, за болезненное и неестественное состояние, которое привело бы ее в
отчаяние. Подобное же
отчаяние испытывают люди нашего мира при первых признаках пробуждения к истинной человеческой жизни.
Федор Дмитриевич искренно и сердечно привязался к маленькой Коре. Он полюбил ее чисто отцовской любовью, заботился о ней с нежностью, уступавшей лишь нежности
матери. Сердце его было полно
отчаяния, что эти его заботы были бесполезны, но он все же хотел принять последний вздох этого ангела. Но именно тогда, когда эта минута была близка, он должен был покинуть свой пост у постели умирающей, чтобы исполнить совершенно естественное и законное желание ребенка — видеть в последний раз в жизни своего отца.
Опять полетела, раздавленная
отчаянием, Даша в свою деревню хоронить мать-старуху, продавать избу и несложный хозяйственный скарб и перевозить в Москву Сережу и Машу.
Великий князь поспешил в Зимний дворец в сопровождении своего адъютанта и друга детства Владимира Федоровича Адлерберга и нашел свою несчастную
мать в таком
отчаянии, что все его попытки успокоить и утешить ее были напрасны. Она была убеждена, что ее обманывают, и что ее возлюбленный сын уже не существует.
— Так он играл в них, вероятно, пассивную роль. Вызвана же она была твоим холодным письмом. Ты отвергла его любовь, и он от
отчаяния повиновался воле
матери. Слышно, что он часто ссорился с нею из политических видов, отказался от богатой невесты-красавицы, которую она ему предлагала. Думаю, он еще ни к чему решительному не приступил.
— Теперь я все понимаю! — продолжала коварная женщина. — Иван Дементьевич своим самолюбием и своей гордостью погубил две жизни… Он разлучил вас с Зиной и разбил вашу университетскую карьеру… В это время князь сделал предложение… Вы, быть может, не знаете, что сначала она отказала… Она, наверное, ждала… вас… Но, так как вы скрывались от нее, она с
отчаяния послушалась совета моей
матери… Она, конечно, подумала, что вы никогда не любили ее.
— Ирена вас любит. Она умрет от этой любви… Я хочу, чтобы она жила, я хочу, чтобы она была счастлива… Я хочу, чтобы она была честной женщиной. Князь, перед вами
мать, умоляющая за свою дочь, говорит вам: не убивайте моего ребенка, не доводите его до
отчаяния… Вы совершили преступление, да, преступление самое ужасное из всех, над этим беззащитным существом, которое вы опозорили в награду за ее любовь к вам, красоту и невинность… Князь, сжальтесь над ней!
Видели, кроме того, что эта
мать вырвала свою дочь из рук Сергея Сергеевича и безжалостно увела ее, несмотря на
отчаяние, выражавшееся на лице молодой любовницы князя.
Таков был смысл горячей, продолжительной молитвы князя Сергея Сергеевича Лугового. Слезы неудержимо текли из его глаз, но это не были слезы безысходного
отчаяния, которое еще так недавно владело его душой. Это были покорные слезы ребенка перед своей горячо любимой и беззаветно любящей
матерью. Молитва совершенно переродила и успокоила князя.
— Mon cher, mon cher [Дружок мой], как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет?
Мать в
отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Так в тяжелое время, навсегда памятное Пьеру, Наташе, после родов первого слабого ребенка, когда им пришлось переменить трех кормилиц и Наташа заболела от
отчаяния, Пьер однажды сообщил ей мысли Руссо, с которыми он был совершенно согласен, о неестественности и вреде кормилиц. С следующим ребенком, несмотря на противодействие
матери, докторов и самого мужа, восстававших против ее кормления, как против вещи тогда неслыханной и вредной, она настояла на своем, и с тех пор всех детей кормила сама.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать
мать от безумного
отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при
матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и, не переставая, говорила с ней, говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Девочку начинает тошнить… Она со своим горем к писарю… Ужасное открытие: он женат!.. «Так зачем же… зачем?» Тот отвечает: «ты такая была»… Она в
отчаянии. Мужчины подлы — это так, но надо сознаться отцу,
матери или хоть тетке. Тетка, однако, оказывается всех гораздо находчивее: она учит — «проси у него на дорогу и бери паспорт, да ступай в Петербург — там в воспитательный дом, а сама к богатым в мамки». Готово! — денег нет, но паспорт есть. Ступай на все четыре стороны.